Как раз когда я учился в десятом, Василий перестал пить, держался -только по большим делам и праздникам. Но через год, в конце ноября, запил снова. Говорили, что, возвращаясь из города, он попал в аварию, скорее всего, врезался: его старенький ГАЗ-52, который он звал «полуторкой», пришлось выбросить, но сам Василий, по счастью, только сломал ключицу – вернувшись из больницы через месяц, он и запил по-прежнему.
Был понедельник, и клуб не работал. Вся «братва» собралась у памятника солдату-земляку, находившемуся за клубом и отделённому от домов непролазной полосой из корявых клёнов, – тут мы, ученики, пили, даже если клуб был открыт. На каменной платформе примостились ребята в кругу, в центре сидел Фестиваль и разносил самым старшим. Я подошёл, оздоровался4 с каждым за руку, выложил три яблока, вскоре мне налили самогона, я выпил и сидел молча вне кучки, так как пить более не хотел, смотря в абсолютно чёрное пространство вокруг – было тихо и морозно. Ещё я всё смотрел на Фестиваля: он пил уже три дня, тоже только вернувшись из больницы, и два раза я слышал забавный рассказ-притчу о двух братьях в его личном исполнении, но я тогда был сильно пьян и не помню её содержания и сути (по-моему, я даже читал её раньше), но помню реакцию «толпы» – молчали и чуть ли не плакали. Нет, от них я этого не ожидал! Однако же Фестиваль был как будто весел сегодня, подсел ко мне, спросив закурить (раньше он не курил), потом спросил, как дела. Мы сидели молча, курили – иногда бывали такие вот моменты – я и он: меня считали самым умным из братвы, а Фестиваль в свои двадцать лет был так крут, что его боялся каждый в селе и во всех окрестных сёлах и деревнях – гора мускулов, сама жестокость и наглость, но вместе с тем он был «нормальным парнем», иногда даже приятным в общении и даже чем-то странным. Таким образом, нас сближало это противопоставление, больше общего меж нами не было, если не считать того, что оба мы родились в один день – 23 февраля, – но с разницей в два года, и ещё мне нравилась его сестра, из-за чего я часто попадал ему под руку или под ноги. Месяца четыре назад он подрался со своим братом (что у них было делом обычным), и брат серьёзно порезал его ножом; отбыв в реанимации и в больнице, он опять умудрился попасть под нож в драке, едва залечил рану и вот недавно – опять… Все эти четыре месяца он пил (даже в больнице, в хирургии!), лез во все драки, пару раз его забирали, потом вроде остепенился, но спорт и проч. бросил, стал курить. Я всё молчал, он предложил выпить. Я взялся за холодный стакан – закуска уже кончилась, и никто не рвался к нему – никаких оригинальных тостов я цитировать не собирался…
Тут подошёл ещё один человек с забинтованным плечом, все засмеялись, а я даже стушевался -учитель ведь, сегодня днём только был его первый урок после лечения. Василий всех оздоровал левой рукой, поздоровался и со мной, сказав ещё: «И ты здесь, Алексей». Выпив полстакана, он начал было рассказывать про больницу, но запнувшись на первой детали – что-то о койках с сетками, – сразу сбился на свою службу в армии: мол, был у них какой-то смотр, начальство велело срочно прибрать территорию – подмести листья с асфальта и покрасить забор, а была осень, и шёл дождь, листья подмели, но они опадали вновь, что раздражало начальство, а деревянный забор красить в дождь невозможно, но армия есть армия: пришлось лезть на двадцатиметровые вязы отрясать листву и красить забор «группами по три»: один держит зонт, другой сушит паяльной лампой, третий – собственно красит. Все смеялись (особенно Фестиваль, который всегда смеялся «от души», как-то по-особому навзрыд и повторяя по-своему смешные фразы, что очень заразительно), но ждали, видимо, не этого рассказа.
Проглотив ещё полстакана, Василий сам догадался, согласившись:
– Ладно, не смотрите так… Длинный больно рассказ, попытаюсь сократить… тем паче я находился в довольно пьяном виде… а вообще вы скажете: беляк или можть приснилось, однако ж… впрочем, лучше слушайте…
Он взобрался повыше – я подумал, что сейчас грянут аплодисменты. Да, рассказывать Василий умел мастерски, из самого заурядного случая он делал, так сказать, динамический и сатирический эпос; я запомнил его рассказ почти дословно. По ходу дела мы выпивали, вначале все давились от смеха, то, не выдержав, ржали на всё село, перебивали, задавали вопросы, уточняли всяческие подробности, удивлялись – деревенские мужики очень любят такие именно рассказы, не простой разговор за бутылкой, а рассказы – сначала я расскажу, потом ты и т. д.
– Возвращался я из города на своей полуторке, как говорится, с дела. Проторчал я там почти что дотемна – сами понимаете, пока получил, пока подписал… вот.. и на приличных рогах ехал по трассе…
Сумерки спустились внезапно, я еду, и кажется мне, что не просто вечереет, а прямо сами глаза застилает серый туман, отдельные пылинки которого – как пыль в луче солнца – изредка даже искрятся… На мгновенье вообще потемнело в глазах, всё как провалилось… Я испугался: расшибусь впотьмах, даже лбом нажал сигнал. А когда этот пылевой туман чуть расплылся, я немного в сознание пришёл, думаю: уже в кювете (руль-то я отпустил!). Глянул: чёрт. Сидит на руле и рулит. А руки мои, как тряпичные, потерялись в тряпках. Я их вынул и вцепился в баранку так, что чуть не отломил роговушку, ей-богу! Оказалось, что при этом я прищемил чёртов хвост и заметил это только тогда, когда чёрт копытцами нажал бибикалку. Откуда-то подул ветер, принесший в себе тот же искрящийся порошок, сыпавшийся теперь сверху вместе с чертями. Ещё два чёрта – такие маленькие, поросшие шерстью иль щетиной, с розовой свиной хрючкой и с поросячьими же ушами, с хрупкими, как у ягнят, копытцами, рогими и хвостом во весь чёртов рост – опустились ко мне на руль. Главное дело, я не удивлялся – ехал себе спокойно, рассматривал их как инфузорию – так-то её мать вместе со школой! – в микроскоп. Насчёт клыков сказать не могу; борода была у одного по виду уже старого, начавшего в некоторых местах седеть; глаза мелкие, показалось, зелёные с красным зрачками; зубы длинные, дряхлые, у пенсионного – вставные.
Всё было нормально, но вдруг враги начали чудить: когда я поворачивал в одну, они, все трое, тянули руль в другую, при этом сидя на нём самом и опираясь как бы только о воздух – по законам механики, вы знаете, ребята, это невозможно… А я (нет чтоб уступить!) принялся состязаться с ними в силе. Моя бедная полуторка стала выписывать крендели, шарахаясь от одной обочины к другой и мешая встречным. Один резвый жигулёнок даже слетел с трассы и заехал чуть ли не до лесопосадок. Я спьяну не заметил, как черти расплодились везде вокруг; один чертёнок – враг народа – сидел у меня на плече и щекотил хвостом в ухе. Два неумных беса достали из сумки колбасу и драли её и, как говорится, жрали – вместо того чтоб взять тут же лежавший ножик и отрезать. Кто-то включил дворники, и теперь на них катались черти. Другие, довольные своей тупой изобретательностью, качались на вымпелах и прочих побрякушках, об которых я пожалел, что повесил. Вся эта братия и отродь скакала и летала у меня перед глазами, как мартышки, отвлекая и вызывая головокружение; многие не стеснялись и раз другой прогуляться по моей голове. Баранку я уже не держал, так как друзья-прохвосты до того увеличились в числе и силе, что я с ними тягаться не стал. На мою правую ногу, которая была на педали газа, взгромоздился жирный, как тёщин кот, чертяра из отряда свинообразных. Он так ловко и усиленно давил, что нога моя сделалась как протезная. Засим соплеменники (ихние) пытались отломить рычаг, что производило эффект автоматического переключения передач, и я, конечно, был рад, что еду не прилагая никаких усилий. Естественно, радость долго не продлилась: менты!..
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Мёртвый (англ.).
2
Пил крепкий чай, «чифирь».
3
Действие происходит в 1999 году. – Прим. автора.
4
оздоровать (ся) – (диалектн.) по очереди, обойдя всех по кругу, поздороваться с каждым за руку; далее также используются диалектизмы: можть (может), рогими (рогами – Тв. п.), щекотил (щекотал), черти надсели (привязались; устойчивое выражение «как черти надсели!» = «напасть», «проклятье!», употребляется, когда подряд случаются несколько бед или неудач), частить (говорить часто, неразборчиво), округ (вокруг), чаврить (болеть, быть в болезненном, вялом состоянии), затрёсся (затрясся), завалялая (завалявшаяся), прасёнок («поросёнок», на шофёрском жаргоне дифференциал), корябать (царапать), ополоз (ополз) и др.
